| Всегда найдется женская рука, чтобы она, прохладна и легка, жалея и немножечко любя, как брата, успокоила тебя. Всегда найдется женское плечо, чтобы в него дышал ты горячо, припав к нему беспутной головой, ему доверив сон мятежный свой. Всегда найдутся женские глаза, чтобы они, всю боль твою глуша, а если и не всю, то часть ее, увидели страдание твое. Но есть такая женская рука, которая особенно сладка, когда она измученного лба касается, как вечность и судьба. Но есть такое женское плечо, которое неведомо за что не на ночь, а навек тебе дано, и это понял ты давным-давно. Но есть такие женские глаза, которые глядят всегда грустя, и это до последних твоих дней глаза любви и совести твоей. А ты живешь себе же вопреки, и мало тебе только той руки, того плеча и тех печальных глаз... Ты предавал их в жизни столько раз! И вот оно - возмездье - настает. "Предатель!"- дождь тебя наотмашь бьет. "Предатель!"- ветки хлещут по лицу. "Предатель!"- эхо слышится в лесу. Ты мечешься, ты мучишься, грустишь. Ты сам себе все это не простишь. И только та прозрачная рука простит, хотя обида и тяжка, и только то усталое плечо простит сейчас, да и простит еще, и только те печальные глаза простят все то, чего прощать нельзя... 1961 |  |
*** Когда взошло твое лицо над жизнью скомканной моею, вначале понял я лишь то, как скудно все, что я имею. Но рощи, реки и моря оно особо осветило и в краски мира посвятило непосвященного меня. Я так боюсь, я так боюсь конца нежданного восхода, конца открытий, слез, восторга, но с этим страхом не борюсь. Я помню - этот страх и есть любовь. Его лелею, хотя лелеять не умею, своей любви небрежный страж. Я страхом этим взят в кольцо. Мгновенья эти - знаю - кратки, и для меня исчезнут краски, когда зайдет твое лицо... 1960 |
Любимая, спи! Соленые брызги блестят на заборе. Калитка уже на запоре. И море, дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя, соленое солнце всосало в себя. Любимая, спи... Мою душу не мучай, Уже засыпают и горы, и степь, И пес наш хромучий, лохмато-дремучий, Ложится и лижет соленую цепь. И море - всем топотом, и ветви - всем ропотом, И всем своим опытом - пес на цепи, а я тебе - шёпотом, потом - полушёпотом, Потом - уже молча: "Любимая, спи..." Любимая, спи... Позабудь, что мы в ссоре. Представь: просыпаемся. Свежесть во всем. Мы в сене. Мы сони. И дышит мацони откуда-то снизу, из погреба,- в сон. О, как мне заставить все это представить тебя, недоверу? Любимая, спи... Во сне улыбайся. (все слезы отставить!), цветы собирай и гадай, где поставить, и множество платьев красивых купи. Бормочется? Видно, устала ворочаться? Ты в сон завернись и окутайся им. Во сне можно делать все то, что захочется, все то, что бормочется, если не спим. Не спать безрассудно, и даже подсудно,- ведь все, что подспудно, кричит в глубине. Глазам твоим трудно. В них так многолюдно. Под веками легче им будет во сне. Любимая, спи... Что причина бессоницы? Ревущее море? Деревьев мольба? Дурные предчувствия? Чья-то бессовестность? А может, не чья-то, а просто моя? Любимая, спи... Ничего не попишешь, но знай, что невинен я в этой вине. Прости меня - слышишь?- люби меня - слышишь?- хотя бы во сне, хотя бы во сне! Любимая, спи... Мы - на шаре земном, свирепо летящем, грозящем взорваться,- и надо обняться, чтоб вниз не сорваться, а если сорваться - сорваться вдвоем. Любимая, спи... Ты обид не копи. Пусть соники тихо в глаза заселяются, Так тяжко на шаре земном засыпается, и все-таки - слышишь, любимая?- спи... И море - всем топотом, и ветви - всем ропотом, И всем своим опытом - пес на цепи, а я тебе - шёпотом, потом - полушёпотом, Потом - уже молча: "Любимая, спи..." 1964 |
Не исчезай Не исчезай... Исчезнув из меня, развоплотясь, ты из себя исчезнешь, себе самой навеки изменя, и это будет низшая нечестность. Не исчезай... Исчезнуть — так легко. Воскреснуть друг для друга невозможно. Смерть втягивает слишком глубоко. Стать мертвым хоть на миг — неосторожно. Не исчезай... Забудь про третью тень. В любви есть только двое. Третьих нету. Чисты мы будем оба в Судный день, когда нас трубы призовут к ответу. Не исчезай... Мы искупили грех. Мы оба неподсудны, невозбранны. Достойны мы с тобой прощенья тех, кому невольно причинили раны. Не исчезай. Исчезнуть можно вмиг, но как нам после встретиться в столетьях? Возможен ли на свете твой двойник и мой двойник? Лишь только в наших детях. Не исчезай. Дай мне свою ладонь. На ней написан я — я в это верю. Тем и страшна последняя любовь, что это не любовь, а страх потери. 1977 |
*** Ты большая в любви. Ты смелая. Я - робею на каждом шагу. Я плохого тебе не сделаю, а хорошее вряд ли смогу. Все мне кажется, будто бы по лесу без тропинки ведешь меня ты. Мы в дремучих цветах до пояса. Не пойму я - что за цветы. Не годятся все прежние навыки. Я не знаю, что делать и как. Ты устала. Ты просишься на руки. Ты уже у меня на руках. "Видишь, небо какое синее? Слышишь, птицы какие в лесу? Ну так что же ты? Ну? Неси меня! А куда я тебя понесу?.. 1953 |