Маргарита Алигер

Отклонились мы маленько.  Путь-дороги не видать.  Деревенька Лутовенька, -  до войны рукой подать.  Высоки леса Валдая,  по колено крепкий снег.  Нас хозяйка молодая  приютила на ночлег.  Занялась своей работой,  самовар внесла большой,  с напускною неохотой  и с открытою душой.  Вот её обитель в мире.

  Дом и прибран и обжит.  - Сколько деток-то? - Четыре.  - А хозяин где? - Убит.  Молвила и замолчала,  и, не опуская глаз,  колыбельку покачала,  села прямо против нас.  Говорила ясность взгляда,  проникавшего до дна:  этой - жалости не надо,  эта - справится одна.  Гордо голову носила,  плавно двигалась она  и ни разу не спросила,  скоро ль кончится война.  Неохоча к пустословью,  не роняя лишних фраз,  видно, всей душой, всей кровью,  знала это лучше нас.  Знала тем спокойным знаньем,  что навек хранит народ:  вслед за горем и страданьем  облегчение придёт.  Чтобы не было иначе,  кровью плачено большой.  Потому она не плачет,  устоявшая душой.  Потому она не хочет  пасть под натиском беды.  Мы легли, она хлопочет, -  звон посуды, плеск воды.  Вот и вымыта посуда.  Гасит лампочку она.  А рукой подать отсюда  продолжается война.  Пусть же будет трижды свято  знамя гнева твоего,  женщина, жена солдата,  мать народа моего.  

Я помню сырую комнату с огромной дымящей печью,  где на одну стипендию мы жили с тобой вдвоём.  Пустую и темноватую, обжитую, человечью,  с любительской фотографией на старом столе твоём.  Беззубые наши вилки, погнутые наши ложки.  На крашеном подоконнике от чайника круглый след.

  Я даже припоминаю вкус холодной картошки  и давнишних рыбьих консервов противный томатный цвет.  Я помню тебя тогдашнего, родные твои привычки.  Как ты меня окликаешь, глаза приоткрыв едва.  Как ты грызёшь папиросы, как ты ломаешь спички,  как говоришь глуховато ласковые слова.  И свет той бессонной ночи, томящий и мутноватый.  В портфель запихавши вещи, я тихо ушла поутру.  Первую гололедицу посыпал песок красноватый,  и замерзали слёзы на ледяном ветру.  Одно только я забыла:  за что я тебя любила.  

1 Я хочу быть твоею милой.  Я хочу быть твоею силой,  свежим ветром,                насущным хлебом,  над тобою летящим небом.  Если ты собьёшься с дороги,  брошусь тропкой тебе под ноги -  без оглядки иди по ней.  Если ты устанешь от жажды,  я ручьём обернусь однажды, —  подойди, наклонись, испей.  Если ты отдохнуть захочешь  посредине кромешной ночи,  всё равно —             в горах ли, в лесах ли, —  встану дымом над кровлей сакли,  вспыхну тёплым цветком огня,  чтобы ты увидал меня.  Всем, что любо тебе на свете,  обернуться готова я.  Подойди к окну на рассвете  и во всём угадай меня.  Это я, вступив в поединок  с целым войском сухих травинок,  встала лютиком у плетня,  чтобы ты пожалел меня.  Это я обернулась птицей,  переливчатою синицей,  и пою у истока дня,  чтобы ты услыхал меня.  Это я в оборотном свисте  соловья.          Распустились листья,  в лепестках — роса.                     Это — я.  Это — я.          Облака над садом...  Хорошо тебе?              Значит, рядом,  над тобою — любовь моя!  Я узнала тебя из многих,  нераздельны наши дороги,  понимаешь, мой человек?  Где б ты ни был, меня ты встретишь,  всё равно ты меня заметишь  и полюбишь меня навек.  3 Я не хочу встречать тебя зимой.  В моей душе ты будешь жить отныне  весенний, с непокрытой головой,  как лучший день мой, как мечта о сыне.  Я не хочу встречать тебя зимой.  Боюсь понять, что ты старей и суше,  услышать, как ты ссоришься с женой,  увидеть, как ты к другу равнодушен.  Боюсь узнать, что хоть короткий миг  случается тебе прожить скучая,  увидеть, как, поднявши воротник,  спешишь ты, облаков не замечая.  Хочу тебя запомнить навсегда  моим знакомцем, путником, влюблённым  в дороги, реки, горы, города,  беспечным, ненасытным, изумлённым.  Живи таким, как в памяти моей,  подверженный порывам и тревогам,  всегда люби деревья и зверей,  И много знай, и спрашивай о многом.  Заглядывайся так же далеко  прозрачными бродячими глазами.  Мне иногда бывает так легко -  я вспоминаю: ты живёшь меж нами.  Покуда день, покуда будут течь  стремительные, вспененные реки,  таким тебя мечтаю я сберечь,  тебя такого я люблю навеки.  И если даже ты придуман мной,  такой, какого встретить мне хотелось,  я не хочу тебя встречать зимой,  чтоб выдумка моя не разлетелась.  

 Биография

Родилась в Одессе в семье служащих. Окончила химический техникум, работала по специальности на заводе. Дебютировала в печати в 1933. В 1934–1937 училась в Литературном институте. Член ВКП(б) с 1942 года. Трагически погибла в результате нелепого несчастного случая неподалеку от своей дачи в подмосковном посёлке Мичуринец. Похоронена на Переделкинском кладбище.

 Творчество

В своей поэзии создавала героико-романтический образ современника — энтузиаста первых пятилеток («Год рождения», 1938; «Железная дорога», 1939; «Камни и травы», 1940), матери, мужественно переживающей утрату своего ребёнка («Зима этого года», 1938), бойца на фронтах и труженика в тылу Великой Отечественной войны («Памяти храбрых», 1942; «Лирика», 1943).

В 1942 году написала поэму «Зоя», посвящённую подвигу московской школьницы Зои Космодемьянской. За эту поэму удостоена Сталинской премии второй степени (50 000 рублей), (1943), которую передала на артиллерийское вооружение РККА. После смерти И. В .Сталина была объявлена критикой «посредственной» поэтессой.